Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говоря об "аде", Патерсон хихикал: "'Ohel!" - это правильно". Он добавил, что он надеется, что Кадори хорошо провели время в "клубе еврейских мальчиков".
Свадьба Лоуренса состоялась 9 ноября 1938 года. На следующее утро Кадоури проснулись и узнали, что в Австрии на другом конце света разразилась "Хрустальная ночь" - "Ночь разбитых стекол" в Германии. Толпы сжигали и грабили синагоги и принадлежащие евреям магазины, а полиция наблюдала за происходящим или поощряла нападения. Тревога среди немецких и австрийских евреев переросла в полномасштабную панику. Поток беженцев, прибывающих в Шанхай, превратился в наводнение. "Пятьсот шестьдесят два дополнительных беженца прибывают субботним пароходом, и, как я понимаю, еще 700 прибудут через две недели", - писал Гораций Кадури своему другу в Лондон. "Шанхай не может справиться с ними".
Виктор выделил первый этаж одного из своих роскошных небоскребов, Embankment Building, под центр приема беженцев, где каждому выдавались одеяла, простыни, оловянная посуда, чашка и ложка. В подвале он оборудовал кухню, чтобы обеспечить 1800 порций еды в день. Одну из своих фабрик он превратил в общежитие для беженцев. Под псевдонимом Вэл Сеймур Виктор оплачивал въездной сбор, который позволял многим беженцам проходить через таможню. Он создал фонд, чтобы ежедневно снабжать бесплатным молоком каждого беженца в Шанхае. Он пожертвовал деньги на дорогое железное легкое в одну из трех больниц, созданных для обслуживания беженцев, и превратил одно из своих зданий на Нанкин-роуд в магазин для иммигрантов, где беженцы могли собирать средства, продавая свои вещи. Он основал учебный лагерь, где 200 человек прошли профессиональную подготовку по специальностям механика, столяра и плотника. Он начал нанимать беженцев на свои предприятия. Один из беженцев, ботаник по профессии, получил в управление свое загородное поместье в пригороде Шанхая. Другой установил швейную машинку на кухне, которую он делил с тремя другими семьями, и шил новые рубашки из ткани, подаренной Виктором с его текстильных фабрик.
Сильвия Ченселлор, британская жительница Шанхая, критиковавшая Виктора за то, что он плейбой и игнорирует бедность и неравенство в городе, изменила свое мнение. "Бог простит ему все грехи за ту благотворительность, которую он оказывает" беженцам, - заявила она.
Беженцы мельком видели своего благодетеля, но не до конца понимали, кто он такой. "Люди, которые нам помогали, были марокканцами, - вспоминает Эрих Райзман.
Для Рейсманов, приехавших в ноябре 1938 года, Шанхай стал шоком после изысканности Вены. На улице Эрих разглядывал китайские семьи, живущие в картонных коробках. Однажды, проходя мимо, он увидел лежащий на земле пакет, завернутый то ли в соломенную циновку, то ли в кусок газеты, из которого торчала маленькая ножка. Он с ужасом понял, что это был мертвый ребенок, которого родители положили на тротуар. Ребенок умер за ночь от голода.
Никто из новоприбывших не говорил по-китайски, лишь немногие - по-английски.
Хотя в Германии и Австрии они жили в среднем классе, нацисты конфисковали их деньги и вещи, когда они уезжали. Они были дезориентированы и напуганы. Семье Эриха повезло: в однокомнатной квартире, которую им выделили, была ванная. Большинство семей беженцев были направлены в разбомбленный район Хонгкью, который был разрушен во время боев между китайцами и японцами в 1932 и 1937 годах. Семьи теснились в одно- или двухэтажных домах, расположенных вдоль переулков, отходящих от главных улиц, без воздуха и темноты, в каждом из которых было по десять комнат и примитивные ванные комнаты - зачастую не более чем "горшки для меда" или ведра, которые приходилось опорожнять несколько раз в день. Один из новоприбывших беженцев писал: "Людям, привыкшим к несравненно лучшим условиям, это казалось таким безнадежным, обстановка такой убогой, что многие взрослые мужчины... были охвачены таким безнадежным отчаянием, что садились на грязный пол и плакали, как дети".
К февралю 1939 года число беженцев перевалило за отметку Виктора.
оценки. В Шанхае проживало более 6 000 еврейских беженцев, и они прибывали со скоростью 1000 человек в месяц.
Условия жизни были ужасными, но беженцы не сталкивались с юридическими препятствиями и ограничениями. Отец Эриха начал искать работу. В Вене он занимался оптовой торговлей фруктами. Когда стало ясно, что Рейсманам придется покинуть Вену, мать Эриха начала брать уроки шитья перчаток в одном из еврейских агентств. В Шанхае это стало для семьи спасением. Как и многие мужчины, отец Эриха с трудом смирился с потерей работы и престижа. Он начал продавать перчатки своей жены другим беженцам, затем он и старший брат Эриха устроились автомеханиками в шанхайскую автобусную компанию, принадлежавшую немецкому иммигранту. Вскоре они накопили достаточно денег, чтобы купить небольшой дом в Хонгкеве и сдавать часть его жильцам, получая небольшой побочный доход.
Несколько месяцев спустя Эрих и его семья прошли несколько кварталов по улице.
на улице и сделал то, что в 1939 году было бы невозможно в Вене или Берлине: Эрих прошел бар-мицву, исполнилось тринадцать лет. Хотя евреи, хлынувшие в Шанхай, были перегружены и бесконечно жаловались на тесноту жилья, антисанитарию и отсутствие работы, они также были свободны. Их прибытие в Хункеу положило начало очередному преобразованию Шанхая. В городе уже были иностранные районы, такие как Международное поселение и Французская концессия, которые соседствовали с китайскими районами города. Теперь к ним добавилась "Маленькая Вена".
Не найдя работы по специальности, многие беженцы стали открывать в Хонгкеве магазины, рестораны и кафе. Они вывешивали немецкие вывески и продавали немецкую еду. Они основали три разные газеты на немецком языке, которые выходили благодаря рекламе мясников и портных беженцев. Многие из беженцев были музыкантами-любителями. Они объединились и создали камерный оркестр. По всему району возникли любительские театральные группы, в которых артисты из Вены и Берлина соревновались за право поставить лучшую постановку "Трехгрошовой оперы" Бертольта Брехта и произведений Августа Стриндберга, Джорджа Бернарда Шоу и Ноэля Коуарда. Почти 300 художников объединились в Европейское общество еврейских художников и организовывали выставки.
В своем плотном социальном календаре Виктор находил время, чтобы пообедать с
беженцев и посетить театральные постановки, организованные любительскими театральными группами беженцев. Он привез британского посла на экскурсию по мастерским беженцев . "Занят помощью в организации представлений для нашего Фонда детского молока и поиском партнеров для некоторых предприятий беженцев, которые идут хорошо", - записал он в своем дневнике. "У нас есть хороший женский
